Родилась Лида в 1929 году в селе 1-е Винниково Бесединского района Курской области. Она хорошо помнит свою малую родину, довоенный и достаточно оживленный Курск, лихолетье войны. Не забыть ей тех роковых событий, столкнувших ее, двенадцатилетнюю девчонку, с опасной работой советской военной разведки, которая не прекращалась на оккупированной врагом территории.
Жизнь в селе была нелегкой. Отец Никита Константинович Евдокимов работал в колхозе, мать трудилась там же, но перед войной переехала в город и жила в семье старшей дочери Валентины, помогая растить ее маленького сына. Все в семье (у Лиды восемь старших братьев и сестер) работали с малых лет, тяжелая физическая нагрузка была привычным делом в деревне. О том что началась война, Лида узнала от деревенского почтальона.
— Был прекрасный солнечный день, — вспоминает она. — Радио и электричества у нас не было, и обо всех новостях мы узнавали от Марфы Ивановны. Во второй половине дня 22 июня она и сообщила собравшимся односельчанам о том, что началась война… К концу сентября немцы приблизились к Курску и нашим родным местам. Мужчин мало, хлеб и сахарная свекла не убраны, работа в колхозе приостановилась. Женщинам и детям не под силу было управиться со всеми делами.
Всей их семье предложили переехать в Курск и ждать там эшелон для эвакуации.
— Мы приехали к сестре Зине и остановились у нее на Садовой. Шло время, нас собралось восемь членов семьи. Жили впроголодь. Папа понимал, что долго мы не протянем. Решили вернуться домой — в деревне были хоть какие-то припасы с огорода. Через несколько дней пришла телеграмма от Вали, срочно вызывавшая в Курск для эвакуации. Времени до поезда оставалось мало, и папа решил, что поеду я одна. Сунула в школьный чемоданчик платьице, кофту и побежала в Отрешково к поезду. Вагоны переполнены, все пути забиты эшелонами. В Курске растерялась. Куда идти, не знаю. Пришлось двигаться за толпой. Увидела трамвай и стала пробираться к нему. Люди меня просто внесли в вагон, было так тесно, что и шелохнуться нельзя. Доехали до Московских ворот (ныне — площадь Перекальского), дальше трамвай не шел (электричество отключали в целях светомаскировки). Был октябрь, стемнело рано. Я помнила, что трамвай проходил мимо дома Вали, и подумала: пойду по путям. Прошла по улице Ленина, миновала Красную площадь, и по Дзержинского добралась к Пастуховской. Нашла нужный дом, стучу в дверь — никто не открывает. Села на ступеньку и стала ждать. Темно, страшно, но идти некуда. Наконец вернулась сестра. Оказалось, она была на вокзале, где провожала в эвакуацию маму и Зину с детьми. Наутро мы решили, что мне нужно возвращаться к отцу…
— Немцы нагрянули в деревню в конце октября со стороны усадьбы Надежды Плевицкой. Слышим: шум, рокот, едут машины, мотоциклы, подводы. Трое солдат забежали к нам в дом, что-то прокричали и жестом показали, чтобы мы уходили: «Weg! Weg!». Мы оделись и пошли к соседям, однако немцы и к ним нагрянули. Выгнали всех. В одном доме нас побоялись принимать. Хозяин так и сказал: «Вас будут расстреливать и нас постреляют». Отец — на костылях, долго не продержаться. Спасибо Тихону Павловичу Сабельникову, который папу у себя приютил. А мы с сестрой Инной и племянницей Валей пошли в соседнюю деревню. Вдруг слышим: нас женщина окликает: «Что вы тут ходите, немцы кругом?!" Всегда добрым словом вспоминаю Ефросинью Евдокимову, которая приютила нас тогда. Оказалось, в ее дом немцы и не зашли: она догадалась напустить дыму от печки по всей хате. Немцы только сунут нос, а из дверей дым, обругают — «Rusisch Schwein!» — и восвояси. Так женская смекалка спасла нам жизнь. А ведь у нее у самой трое девочек было. У тети Фроси мы прожили четыре дня. Вернувшись в родной дом, ужаснулись — грязь, пожитки или забрали (что потеплее) или пожгли во дворе, цветы выброшены, печь перекалили, и по ней трещина пошла (они разбирали дом Плевицкой и школьные парты на дрова).
Лидия Никитична вспоминает об одном событии, случившемся зимой 1942-го.
— «Никита Константинович Евдокимов здесь живет?» — мы насторожились, услышав тихий голос незнакомого мужчины. Получив утвердительный ответ, незнакомец произнес: «Вам привет». Тут и отец загремел костылями, потопал к двери. «Вам привет от Евдокимовой Валентины Никитичны», — последовало уточнение. Как мы обрадовались! Папа велел нам окна завесить, дверь запереть и зажечь коптилочку, а потом отправил меня и Инну на улицу — караулить. Холод был лютый, но мы его не замечали. Даже забыли, что проголодались. Утром брат Женя показал разведчику безопасный маршрут, а папа строго-настрого наказал нам, чтобы мы ни с кем и словом не обмолвились об этом визите. Мужчина приходил к нам несколько раз, передавал весточки от сестры, беседовал с папой и ночевал. Мы понимали, что делаем что-то очень важное, а разведчик этот пусть поест картошечки, поспит и отдохнет. В последний раз он приходил в январе 1943 года, тоже вечером. «Ну, ждите, недельки через две-три наши будут здесь», — что может быть радостнее этих слов? Мы все — Женя, Инна и я — гордились тем, что смогли быть полезными нашей военной разведке и Родине.
Краткие описания событий той поры содержит книга «Фронт без линии фронта» (1970 г.), в которой Виктор Терентьевич Аленцев, руководивший в военные годы 4-м отделом УНКВД, а затем УНКГБ по Курской области, отмечал, что после оставления Курска советскими войсками чекисты вели разведывательно-диверсионную деятельность на территории, оккупированной противником. Специальные отчеты УНКВД-УНКГБ содержали разную информацию о дислокации вражеских войск, их численности, настроениях немецких солдат и населения оккупированных территорий. Виктор Аленцев писал: «…мы систематически перебрасывали разведчиков группами и в одиночку. Постоянно рискуя жизнью, они добывали ценную информацию о противнике и совершали многочисленные, различные по своему характеру и масштабам диверсионные акты».
Лидия Никитична вспоминает:
— О нашем госте мне напомнил Виктор Терентьевич в 1968 году, спросив, помню ли я его посещения.
— И что случилось с этим разведчиком?
— Он погиб в конце января 1943 г. смертью героя на улицах Курска в перестрелке. Виктор Терентьевич назвал фамилию героя, кажется, Григоренко, и поведал нам, что этот украинский парень был ценным сотрудником и неоднократно выполнял сложные задания в тылу врага. Для меня этот человек, который, рискуя жизнью, приносил нам весточки от сестры и стал предвестником освобождения, останется родным. Конечно, я тяжело переживала известие о его гибели, хотя даже лица его не помню, поскольку приходил он вечером и уходил до рассвета. Виктор Терентьевич рассказывал, что при выборе маршрута зимой требовалось организовать безопасную ночевку разведчика, и тут помогли родственные связи сотрудников: Валентина Никитична подтвердила надежность своих родных.
Небольшой фрагмент судьбы Лидии Никитичны связан с одним из нелегальных каналов проникновения советских разведчиков на оккупированную врагом территорию области и служит подтверждением воспоминаний Виктора Аленцева: «Чекистам помогали многие советские люди. Все, и старики, и дети, считали себя мобилизованными и делали все, что могли, для победы» (В. Т. Аленцев «Курская земля в огне»).
— Как вы жили после освобождения?
— С марта до середины лета мы, хрупкие девочки, носили тяжелые ведра с молоком за несколько километров в Виногробль, и никому даже в голову не приходило возмущаться или отказываться. Слова «Все для фронта! Все для Победы!» не были для нас пустыми. В Виногробле был молочный пункт, где молоко перерабатывали на сметану, творог и масло. Мы знали, что молочная продукция поступала в курские госпитали для раненых. Летом переработка была налажена в нашем селе. А потом — полевые работы, сенокос, уборка полей. Учеба началась только в октябре 1943 года, но учеников постоянно привлекали на работу. После войны, в 1946 году, я окончила семилетку, затем курский техникум советской торговли и по направлению уехала в Чебоксары, где несколько лет работала на электроаппаратном заводе.
Указом Президиума Верховного Совета СССР Лидия Никитична награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», есть и другие награды, о которых говорит так:
— О наградах мы не думали. Верили в своих родных, воевавших на фронте, в таких людей, как Григоренко, несших военную тайну и излучавших уверенность в правоте своего дела. Верили в Победу и понимали, что для нее нужен и наш труд.
— Наверное, часто вспоминаете то время, свой дом в деревне…
— Как память в родном селе растет и каждый год расцветает большой красивый каштан рядом с ветхим, частично сохранившимся нашим домиком. Его сажали мама и брат Петя в 1939 году. Мамы уже давно нет в живых, Петр, ушедший на войну в октябре 1941 года и служивший минометчиком в дивизионе «Катюш», пропал без вести в начале 1942 года…
Но каштан жив, рядом с ним живут хорошие люди, и мне хочется пожелать им добра, здоровья и мирного неба.
- Комментарии
Загрузка комментариев...
