Миллионы маленьких побед
Свежий номер: 26 марта 2024 (4962)
тираж номера: 2509 экз.
Архив номеров
USD 77.17
EUR 77.17
Версия для слабовидящих
Электронная копия газеты Оформить подписку
16+
Миллионы маленьких побед


Только что вышла в свет моя новая книга «Внукам о войне». Рассказывая о боях с немецкими фашистами в ходе Великой Отечественной войны, я на конкретных примерах боевой деятельности наших солдат и офицеров показываю, как героически сражались они с чужеземными захватчиками и как из всех наших маленьких побед постепенно складывалась наша большая Победа над фашистской Германией.    
Д есятки лет прошли после войны, а и ныне перед глазами встают сотни подвигов моих артиллеристов: огневиков, разведчиков и связистов. Но рядовой Парфенов запомнился больше всех – так необычаен и так весом был его подвиг. Хотя служил он всего-навсего шестым номером орудийного расчета – ящичным. Это не героический наводчик орудия на стреляющие в него немецкие танки и не классный заряжающий орудия. Он вскрывал ящики, вынимал из них снаряды и тряпками удалял с них смазку. Но, будучи израненным осколками немецкого снаряда, какой он подвиг совершил! Если бы он не подкатил носом по земле тот единственный снаряд, которым я уничтожил руководство крупного отряда противника, бой закончился бы не в нашу пользу.
Беспощадным смертным боем билась моя четырехорудийная батарея с многотысячным немецким отрядом, который вырывался из окружения в Молдавии в августе сорок четвертого. Скрытно по широкой балке высохшей древней реки, насколько возможно быстро, двигался он к своим. Причем  не на запад, а на восток, где мы их не ожидали и не встретили бы. Хитрые немецкие командиры решили обмануть нас, выскочив без потерь из окружения. И, сделав громадный крюк по нашей территории, повернуть на запад к своим войскам. Но разведка их обнаружила. Считая, что немцев человек пятьсот, наше командование дважды посылало для их пленения небольшие подразделения. А их было пять тысяч. И они зверски уничтожали эти наши подразделения. Вырывались к своим самые оголтелые фашисты, которые много бед натворили, а потому не хотели сдаваться в плен. И вот им навстречу послали меня, командира артиллерийского дивизиона из трех батарей. Но в ходе жестоких боев по окружению немцев мы потеряли много бойцов, и из трех батарей я собрал лишь одну. По шесть человек на каждое из четырех орудий. Да санитар Груздев и я. Однако на всякий случай прихватили с собой побольше снарядов: пять сотен штук.
Когда подъехали к деревне Каракуй под Тирасполем, раскрылась широченная балка. Из-за поворота, примерно с километр от нас, уже вывалилась громадная голова вражеской колонны. Мои два десятка человек выглядели перед этой хорошо вооруженной громадиной маленькой крошкой. Но у нас четыре пушки и много снарядов. И главное – это люди.
Должным образом оценив угрозу, мы не растерялись. Быстро, в течение двух минут привели орудия к бою, мигом сбросили с машин ящики со снарядами и тут же разбежались по своим боевым местам.
Я взглянул на противника в бинокль. Это был не воинский строй в сотню человек в шеренге, а густая, крайне взволнованная, кишащая и в спешке перемежающаяся толпа конных и пеших, хорошо вооруженных людей. Каждый из них старался протиснуться вперед, обогнать других, но вся эта масса достаточно быстро двигалась вперед. Среди толпы разбросаны машины, повозки, бронетранспортеры.
Нас они не заметили, потому что в глаза им било солнце. Чтобы остановить эту толпу, предупредить, что надо сдаваться в плен, я решил поставить перед ней заградительный огонь из разрывов снарядов. Но это надо делать быстро, чтобы не подпустить противника близко к своим пушкам. Подаю команду:
– Перед головой колонны, четыре снаряда, беглый (это как можно быстро). Огонь!
Затрещали частые пушечные выстрелы, и в течение 15 секунд перед вражеской людской массой с сильным грохотом встала стена высоких фонтанов разрывов шестнадцати пушечных снарядов.
Передние ряды людей и коней от страха попадали на землю. Но бегущие сзади через них и дымящиеся воронки от снарядов продолжали яростное движение в нашем направлении.
Выполняя приказ командира: «Уничтожить!», тут же подаю команду:
– По голове колонны –  беглый. Огонь!
Но колонна уже целиком вышла из поворота балки и стала вся видна нам. Спасаясь от разрывов снарядов, противник начал расползаться вширь группами по 40-50 человек. И мы перешли на поражение этих групп.
Как только загремели наши выстрелы, немцы выставили на возвышавшиеся края балки четыре крупнокалиберных пулемета, которые тут же ударили по стальным щитам наших пушек. Среди орудийных расчетов появились убитые и раненые. Даю команду ближайшему ко мне четвертому орудию уничтожить пулеметы. Но тут немцы окатили наши пушки минометным огнем. Расчеты стали быстро редеть. Санитар Груздев не успевает перевязывать раненых. Однако люди, даже получив по нескольку ранений, продолжали стрелять. Лежа на спине около казенника пушки, заряжающий сует снаряд в патронник пушки. И пушка продолжает стрелять даже при одном человеке в расчете.
Падает убитым наводчик четвертого орудия, я встаю на его место, и стрельба продолжается. У всех наших орудий остается по одному человеку. Убит санинструктор. Осколок взорвавшейся поблизости мины пронизывает мне правое колено. Боль неимоверная. Сапог наполняется кровью, но перевязывать рану некому и некогда. Стреляю, стоя у прицела на одном левом колене. Но вот снаряды у нас кончились. От батареи остались в живых только мы вдвоем: я и совершенно невредимый командир третьего орудия сержант Хохлов.
Минометный обстрел прекратился, видно, у немцев тоже кончились боеприпасы. Небольшими группами враг приближается к нашим замолчавшим орудиям. Одна идет к моей пушке. Теперь они хорошо видны, и по их виду я определяю, что это командный состав. Надо его немедленно уничтожить, чтобы не забрали в плен. Плена мы боялись пуще смерти. Их человек 15, успею застрелить из пистолета не более трех. Смотрю вокруг, не остался ли где хотя бы один снаряд. Но у орудия только груды стреляных гильз. Предсмертное состояние ужасно, голова трещит, сердце вырывается наружу. А тошнота выворачивает желудок наизнанку.
Чтобы добыть снаряд, с надеждой смотрю на Хохлова, а он мечется от орудия к орудию тоже в поисках снарядов. И вдруг вижу, как из-за груды пустых ящиков высовывается косматая, вся в поту, крови и грязи, голова ящичного Парфенова. Он, оказывается, тоже жив, но руки и ноги изранены, все в кровище. Ползет на животе, опираясь на локти, и что-то колышется впереди. Боже, да это снаряд, он катит его по земле носом ко мне. Эта чудовищная картина ввела меня в состояние, которое трудно описать. Это и радость – вижу нужный мне снаряд, и ужас от ран солдата, который, умирая, тем не менее, сумел-таки передать снаряд.
Забыв на пару секунд про ранение, опираясь на руки, вскакиваю с левого колена от прицела. На трех конечностях кидаюсь к Парфенову. Хватаю бесценный снаряд и кое-как заряжаю пушку. Поворотным механизмом направляю панораму на ускорившую шаг группу немецких командиров. Перекрестие в центре, вся группа вмещается в прицел. Привычно вскидываю правую руку к рычагу спуска и с великой радостью жму на него. Раздается самый долгожданный в моей жизни выстрел, и от группы немецкого командования ничего не остается. В окошке прицела одна черная пустота.
А бежавшее вслед за главной группой начальство помельче вдруг остановилось, закружилось на месте и, быстро посовещавшись, выбросило вверх на штыке винтовки белое полотенце. Я глазам не верю: неужели в плен сдаются?
– Хохлов, Хохлов, – кричу сержанту, – быстро, пока немцы не передумали, беги к ним и показывай место, где сложить оружие, и пусть созывают к себе остатки своих групп, сами строят их и ведут под твоей командой на дальний край балки в плен. Останови их подальше от наших пушек, чтобы не видели, что батарея пуста.
Строй немцев Хохлов увел, на пригорке повернул его лицом к нашей батарее и стоит, переминаясь с ноги на ногу, с автоматом наизготовку перед этим строем. Он же знает обстановку, кто-то из наших должен подъехать. Радио у нас нет, связаться со своими не можем. Ну а я ползаю от орудия к орудию и направляю их стволы на немцев, чтобы побаивались. Вскоре прибыла на машинах разведрота дивизии. Пленных оказалось 826 человек.
А что же произошло с ящичным Парфеновым? Передав снаряд, он уткнул голову в землю и притих. Но тут прилетает откуда ни возьмись последняя немецкая мина. Она падает за телом Парфенова, взрывается и приподнимает уже неживое тело вверх. Получается, он вобрал в себя все летевшие в мою сторону осколки мины. Так погиб наш герой, боец Парфенов. Но его снаряд дал возможность мне обезглавить фашистских окруженцев и пленить их.
С раненой ногой я оказался в санбате дивизии. После операции написал командиру полка майору Гордиенко боевое донесение, в котором особо отметил подвиг рядового Парфенова. А после войны, когда все мы, выжившие, пришли в себя, первым, кого я вспомнил, был Парфенов. И всю свою долгую жизнь молюсь за него.

Петр Михин,
артиллерист.
  • Комментарии
Загрузка комментариев...